В очередной раз оказались мы с другом в преддверии осени без собак. По разным причинам, о которых, по правде говоря, и вспоминать не хочется, настолько режет все это по сердцу. Но ничего не поделаешь, надо жить дальше.
Как правило, ближе к осени найти щенка довольно трудно, так как вязки в основном планируются на зиму или в крайнем случае на раннюю весну, чтобы уже в ближайшую осень можно было брать молодую гончую в лес. Да и расти такой щенок будет в более благоприятных условиях.
Помыкались, потыкались мы в разные стороны, но ничего путного не выходили.
Тут вдруг выясняется, что вновь принятый на работу шофер моего друга держит породную гончую выжловку четырех осеней. И вообще парень оказался довольно интересной личностью. Родом он был из старинного карельского села Кончезеро, что в 40 километрах от Петрозаводска. В селе сохранились остатки петровского железоделательного завода, а недалеко расположился курорт «Марциальные воды», также, кстати, открытый Петром I. В семье все мужчины по традиции занимались охотой. Не мудрено, что и наш герой с малых лет пристрастился к этому малодоходному занятию. Охотником он был, что называется, от Бога. Прекрасно знал зверя, птицу. Его способность ориентироваться поражала. Бывало, после нескольких часов хождения по незнакомым местам в пасмурную погоду спрашиваешь: «Ну что, Володя? Где тут у нас север, где дорога?» Покрутит он головой, повертится и раскинет руки: правая – на север, левая – на юг. Проверяем по компасу. Точно! Сам он компасом не пользовался. Случались, честно говоря, пару раз и конфузы: ошибался он на 180 градусов, и именно на 180, то есть магнитные линии ощущал все равно правильно.
Удивляли не только его лесные таланты, но и то, что держал он именно гончих. В карельских деревнях рябки да зайчишки считались делом несерьезным. Каждый мало-мальски уважающий себя сельский охотник норовил завести лайку, а то и пару. Не всегда, правда, породных, но это уже тема для другого разговора.
Занятно было наблюдать, как Володя торопит осень. Где-то к концу августа, проезжая по лесной дороге, он увещевал листья на деревьях: «Падай! Падай!» На календаре он отмечал, сколько осталось до открытия охоты, и моментально зачеркивал очередной месяц, как только наступало первое число, бормоча: «Этот уже прошел».
Когда новый шофер осознал, что шеф не просто охотник, а гончатник, то радости его не было предела. Стоит ли говорить, что приглашение на охоту мы получили в тот же миг, как только поведали нашу печальную историю с собаками.
До открытия охоты оставалось около двух месяцев, и мы начали планомерно подыскивать место для отъезжего поля. Никто еще не был обременен дачами, а вокруг была масса брошенных деревень – результат «дальновидной» политики тогдашнего руководства страны.
Вот мы и искали место, где можно было бы хорошо охотиться, и какую-то крышу над головой. Надо сказать, что за несколько лет этих поисков мы посетили и какое-то время поохотились в таких замечательных уголках Карелии, где вряд ли когда побывали, если бы не это тотальное увлечение охотой.
В самом начале наших поисков после нескольких ночевок в брошенных леспромхозовских поселках, место под которые выбиралось не по душе, а по экономической целесообразности (в центре лесопользования), мы нашли такую красоту, что у нас не осталось сомнений, куда податься осенью.