Егоров  Олег  Алексеевич

             О голосах гончих

В своем очерке «Роговые сигналы» (Охотничьи просторы № 4-95) я упомянул статью Е. Артынова  «Собачих хор» Статья эта настолько замечательна сама по себе, что было бы дурным тоном не познакомить с ней наших читателей. Она, как можно догадаться из названия, посвящена голосам гончих собак. Но особое звучание придает ей то обстоятельство, что вопрос этот освящается профессиональным музыкантом. Причем Артынов не только установил диапазон голосов русских гончих, но исследовал их музыкальную природу, дав свое понятие залива и зарева. И нужно заметить, что это- практически единственная серьезная статья на данную тему. Больше никаких глубоких исследований по этому вопросу в русской охотничьей литературе нет. Большинство авторов, писавших о гончих, эту тему в той или иной мере деликатно обходят, отделываясь лишь общими определениями музыкальной стороны голоса гончей собаки. Что и понятно, учитывая полный непрофессионализм в сфере музыки большинства гончатников. О чем, не без сарказма, и говорит в своей статье Артынов.
Вообще вопрос определения силы и музыкальности голоса гончей собаки далеко не так прост. И под разными судьями одна и та же собака может получить абсолютно не совпадающие оценки. А между тем, сила голоса является одним из основных критериев, дающих пропуск к высоким степеням дипломов. Да и вообще- то, что мы подразумеваем под термином «породный голос» , является основным отличительным признаком гончей, в целом- то и делающим охоту с ней понастоящему красивой и интересной. И мне кажется, что для более точного разрешения этого вопроса вполне назрела необходимость во Всероссийском полевом семинаре ведущих экспертов - гончатников основных центров разведения гончих собак, на который могли бы быть приглашены и владельцы с гончими, обладающими голосами, как по силе, так и по музыкальности. Такая своеобразная коллективная тренировка- совещание помогла бы выработать более единообразную оценку голоса гончей собаки. А может быть даже и продвинула бы вперед наше понимание этой стороны ее полевого досуга. И тут исключительно профессионально- добротная статья Артынова могла бы явиться базисом, на который не только можно, а и следовало бы опереться. И еще одно соображение, которое приходит в голову при чтении статьи Артынова. В настоящее время уже начинают складываться общеэкономические условия для возрождения стай гончих собак. Причем стай именно ружейных, т.е. того типа стай, которые были чрезвычайно распространены в России в конце прошлого - начале нынешнего столетий. Описаний охоты с такими ружейными стаями гончих, как и самих, стай чрезвычайно много в охотничьей литературе. Я же здесь отошлю наших читателей к наиболее доступному источнику к замечательной книге С.А. Русанова «Семьдесят лет охоты», в которой дан великолепный очерк этой охоты дореволюционного Воронежского кружка любителей правильной охоты. На мой взгляд, в Центральных и Южных районах России коллективная охота с ружейной стаей гончих собак при конном доезжачем является не только более правильной и интересной, чем охота с одиночной гончей или смычком, но и, несомненно, должна будет развиваться. И тенденции к этому развитию уже явно намечаются. А для того, чтобы эта охота начала возрождаться, необходимы даже не только деньги, сколько неустанная пропаганда именно этого вида охоты. Она необходима потому, что большинство ныне появившихся состоятельных охотников, начинающих уже потихоньку объединятся в свои клубы, даже и не представляют себе, что это за охота, насколько она интересна и традиционна. Но лиха беда начало. И вот тут статья Артынова опять является как нельзя кстати. А я все же надеюсь дожить до того времени, когда можно будет услышать работу дружной, хорошо слаженной стаи. Уж если голосистый смычок забирает всю душу… то: «Что твой Россини! Что твой Бетховен!»

                                                                                                      ЕВГЕНИЙ  АРТЫНОВ

                      СОБАЧИХ  ХОР

На страницах «Охотничьей Газеты» за прошлый год была помещена статья г. Сафонова, озаглавленная «Собачья музыка». Я очень обрадовался, когда, просматривая оглавление полученного номера, увидел это заглавие, так как был уверен, что, заговорив о собачьей музыке, автор непременно должен будет коснуться и той стороны собачьего концерта, которая занимает меня уже много лет, именно - вопроса о заливе гончих. Хотя оказалось, что в этой надежде я обманулся, и что г. Сафонов на заливе гончих совершенно даже и не останавливается, тем не менее, статья его все-таки доставила мне немало удовольствия, главным образом уже тем, что убедила меня, что еще есть люди, которые смотрят на гон стаи с точки зрения настоящей музыки.
Несомненно, что концерт собачьего хора производит, не скажу на многих, но, во всяком случае, на некоторых какое-то чарующее впечатление, и вызывает, как выразился г. Сафонов, «ощущение восторга», «захватывает дыхание». Есть охотники, которые именно только из-за «собачьей музыки» и держат своих гончих, из-за собачьего концерта охотятся с ними. В большинстве, эти некоторые принадлежат к числу музыкантов, и охотники не музыканты, из десяти девять, смотрят на этих любителей собачьего пения с улыбкой, как на каких-то чудаков, а заведут они при них речь о музыкальной стороне гона и немножко увлекутся-то и с полным сожалением: музыканты же неохотники сплошь и рядом в таких случаях даже просто обижаются.
Все охотники с гончими большей частью считают себя достаточно компетентными судить о качестве голосов гончих: но надо знать охоту с гончими и уметь ценить голоса гончих, по моему мнению, две вещи совершенно различные: можно долгое время держать и разводить этих собак, в совершенстве изучить тонкости охоты с ними, но все-таки не знать, что такое хороший голос, не быть в состоянии оценить ни качество тембра, ни других свойств его: для этого непременно нужно быть или заправским музыкантом, или уж, по крайней мере, любителем и знатоком музыки (так называемым музыкантом в душе). Мне часто случалось слышать похвалы голосу какой-нибудь гончей или целого семейства их от людей, даже пользующихся реноме знатоков охоты с гончими - что же? Очень часто так бывало, что послушаешь и только удивляешься, как подобный голос или голоса могут нравиться. Бывают голоса и сильные, и с заливом, но с заливом некрасивым, с тембром положительно неблагородным и настолько неприятным, что его не может скрасить никакой залив.
Я начал охотиться с гончими и разводить этих собак пятнадцать лет тому назад совершенно случайно. Я всегда был весьма страстным охотником, но охотником исключительно с легавой, и эту охоту не только всегда ставил выше всяких других, но даже считал для нее обидным какое бы то ни было сравнение с нею остальных. Потому, когда меня, в качестве весьма больного человека, просто уговорили близкие мне люди заняться охотой с гончими, как охотой сравнительно менее утомительной, то хотя я и стал изредка похаживать на зайчишек, но всегда только как бы по необходимости, считая эту охоту каким-то подобием настоящей, и всякий раз, когда мне предстояло выбрать-идти ли с полной надеждой на успех на охоту с гончими или отправляться с весьма слабой надеждой на удачу с легавой, я всегда, если только в состоянии был протаскаться день, уходил с легавой. Только впоследствии я понял прелести охоты с гончими и для меня они все заключались в музыкальной стороне ее - в собачьем концерте. Только для него одного держу я теперь собак, развожу их в огромном для ружейного охотника количестве, и терплю все горести и неприятности, которые только и способны нам доставлять наши современные псари.
Очень может быть, что на такой исход имело влияние то обстоятельство, что совершенно случайно мне сразу попались гончие, особенно хорошо одаренные в голосовом отношении.
 Так сказать, просто только согласившись из необходимости начать охоту с гончими и не имея в этой охоте никакой опытности, понятное дело я не особенно выбирал себе собак, а просто воспользовался теми, которых послала мне судьба. Один мой знакомый, узнав, что я хочу завести гончих, предложил мне в подарок своих собак, которые оказались в то время ему ненужными. Я не знал, хороши ли эти собаки или плохи, и, даже не умея тогда это достаточно хорошо определить, прямо с радостью согласился взять ненужных гончих, убедив только моего знакомого назначить за них цену, что он и сделал, заставив меня уплатить ему такую сумму, которая давала мне право полагать, что собак своих я купил, а знакомому моему, тем не менее, вполне сознавать, что он настоял на своем и мне их подарил (в этом я убедился только впоследствии)
Гончие эти оказались отличной, очень старинной владимирской крови, превосходными и по виду и в деле собаками, а главное с необыкновенно хорошими голосами, которые, кажется, и были причиной того, что я не только пристрастился к охоте с гончими, но и всецело отдался собачьему концерту и разведению исключительно русских гонцов. Впоследствии мне удалось отыскать еще, также совершенно случайно (хотя в то время я уже разыскивал постоянно, везде, где только мог, но совершенно безуспешно), вполне подходящую к моим собакам однотипную, отличной другой крови выжловку, и тоже с необыкновенным, весьма оригинальным голосом. Благодаря этому, я и обладаю в настоящее время собаками с такими голосами, лучше которых я ни у кого не встречал и не слыхивал.
Чтобы кому-нибудь не показалось, что я нечто утаиваю относительно примеси к своим гончим чужих кровей, я считаю необходимым досказать историю их разведения у меня до конца. Впоследствии, так как мне приходилось по необходимости вести своих собак в очень тесном родстве, то из чисто заводских соображений мне пришлось помешать их с собаками, очень подходящими (как оказалось) к ним по типу и также прекрасными во всех отношениях (в полазистости они даже превосходят моих собак), однако, к сожалению, не только не имеющими прекрасных голосов моих кровных гончих, но откровенно говоря, даже прямо обладающими, по моему мнению, довольно плохими голосами (это единственный их недостаток); тем не менее, голоса моих собак пересилили голоса подмешанной крови, и если теперь  и не все собаки рождаются такими чудными певцами, как прежде, то все-таки с плохими голосами выходит собак, сравнительно, очень немного, и я надеюсь, что еще через несколько лет у меня опять все собаки будут рождаться без исключения с выдающимися голосами.
Впрочем, я и до сих пор все делаю попытки найти еще другие крови, которые бы мог иметь про запас для освежения крови своих собак; однако попытки эти по настоящее время все были неудачны. Приобрел, например, одну выжловку кровей известного охотника и заводчика Г.Х. У собаки этой оказался голос немного уступающий (если он только действительно уступает) голосам моих гончих, причем я слышал даже, что будто все собаки Г.Х. имеют такие же прекрасные голоса. Но в собаках его столько польской крови, что представляется много хлопот, чтобы сохранить тип моих чисто русских собак, а типом этим я дорожу; да и, кроме того, выжловка Г.Х. была порочна на охоте и, по-видимому, передает свой недостаток и потомкам. Купил я также и одного представителя так называемых У-ских гончих. Кровь оказалась способною увеличивать рост даже и моим весьма рослых гончих, но собаки эти, судя по имеющемуся у меня экземпляру и потомкам его от моих собак, со слишком посредственными полевыми достоинствами, и с такими прямо безнадежно плохими голосами, что рисковать испортить на долгое время тип своих прекрасных русских гончих очень прочно установившимся резкими польским типом этих собак - не стоит.
Приходится сообщить еще очень печальное для меня известие о моих гончих. Нынешней весной охотник мой, без моего ведома, восемь раз перешел вброд с всею стаею (около 15 смычков; в проводку эту не ходили только некоторые молодые собаки и очень немногие из старых, преимущественно отсаженные и ощенившиеся выжловки) через Москву  реку и почти все эти собаки схватили неизлечимый ревматизм; многие уже издохли, другие сделались калеками.
Хотя я и не потерял еще конечно породы, но много предстоит мне опять хлопот разводить и снова составлять стаю, все-таки сравнительно от незначительного числа собак (так как многие покалеченные собаки могут теперь оказаться и негодными производителями).
Я не говорю уже о материальном убытке, неприятностях и предстоящих расходах, за которые вознаградить меня, конечно, никто не может, а что сделаешь с подобным негодяем, если даже и потащить его в суд?
Однако я немного увлекся рассказом о своих певцах; возвращаюсь к главной цели своей заметки, к музыке, которую они производят. Так, для меня вся прелесть охоты с гончими-самый собачий концерт, собачий хор. Для чего держите вы эту дрянь? - спрашивают меня иногда мои знакомые, про какого – нибудь выжлеца или выжловку, пустобреха или лентяя, шатающегося во время розыска остальных гончих под ногами у охотников. Я всегда очень затрудняюсь, что отвечать мне на подобные вопросы, так как очень хорошо знаю, что спрашивающий большею частью не в состоянии понять моего, вполне откровенного ответа, почему гончая, которой действительно самое приличное место на осине, преблагополучно процветает многие лета на моей псарне. Я должен сознаться, что в моей стае, которая всегда слишком велика для стаи ружейного охотника, что, понятно, также весьма вредно отзывается на ее работе при отсутствии конного доезжачего,- очень часто, кроме того, найдется несколько штук таких гончих, которым спасает их жизнь или выдающийся голос, или то обстоятельство, что, по моему убеждению, они составляют какие-нибудь необходимые звенья в общем, строе хора.
Конечно, для того чтобы собачий хор производил тот музыкальный эффект, о котором я говорил, нужно, чтобы голоса гончих, его составляющих, были хороши сами по себе, по своему тембру приятны, а главное, чтобы собачий хор этот был умело составлен. Если гончие издают скрип немазаного колеса, или если голоса гончих и недурны сами по себе, но набраны как попало, так что весь хор, например, состоит из пискунов или одних басов, то ничего хорошего получиться не может. Вообще голоса гончих-и хорошие, и плохие по своему общему тембру, ни с чем не сравнимы; кажется, высокие голоса еще лучше всего может передать скрипка, но и то… Также и определение высоты голосов гончих представляет многие трудности. Как - то вдвоем с одним очень порядочным музыкантом мы хотели на охоте определить высоту голосов тех из моих собак, относительно которых этого еще не было сделано, но многие собаки заставили нас потерпеть полную неудачу. Главное затруднение заключается в том, что прямо со слуха ноту, которую берет гончая, не определишь-почему-то это очень мудрено даже для опытного музыканта, взять же предварительно эту ноту своим голосом также очень затруднительно, да и не всегда возможно, особенно при высоких голосах выжловок.
Однако не следует из этого делать заключение, что гончие просто издают немузыкальные звуки, шумы-нет, они, несомненно, берут определенные музыкальные ноты, но только по индивидуальным особенностям гончего тембра весьма трудно определимые.
Обыкновенные охотники разделяют голоса гончих подобно тому, как разделяются и человеческие голоса в пении: на басы, тенора, альты и дисканты. Хотя подобное деление и совершенно не соответствует действительной высоте голосов гончих, и может иметь только относительное значение, но за неимением лучшего, приходится и им довольствоваться.
Следуя этому делению, по моим наблюдениям, обыкновенные хорошие басы берут большое H и малые c, d 2, но выдающиеся берут и большое А3 и даже G4. У меня есть один выжлец, осенник, который рыкает большое F5. Тенора, которых большинство охотников называет баритонами (По-моему, баритонами можно назвать высокие басы, которые берут нижние ноты из малой октавы), обыкновенно берут малые q, a, h 6; альты-одночертные f,q,a,h7; дисканты двучертные e,f,q,a 6, но есть выжловки Патти 9, которые при заливе выпискивают даже трехчертное d 10. Конечно, есть гончие, которые берут и все остальные промежуточные ноты, приближаясь к тому или другому роду голосов.
Один охотник в письме ко мне выразил ту мысль, что высота голоса гончей всецело зависит от выкормки. Мнение это совершенно ошибочно; конечно, мы вправе были бы ожидать, что хорошо выращенный пятнадцативершковый выжлец должен непременно иметь бас, но, однако это далеко не всегда так, и мы часто видим, что огромные собаки имеют дисканты, а маленькие выжловки довольно густой тенор (басов между выжловками мне встречать не случалось).

Высота голоса гончей, как и высота голоса человека, зависит от устройства голосового аппарата, от толщины голосовых связок, а к выкормке имеет весьма мало отношения; очень часто бывает, что какой-нибудь мизерный рахитик берет большое G, а заботливо выхоленный, огромный и здоровый кобелина пополам с грехом может быть зачислен в тенора.
На одной из птичьих выставок я участвовал как-то на курином аукционе. Продавалось очень интересное гнездо и все были заняты и увлечены. Вдруг какой-то шум и толкотня; все обернулись. К самой середине круга проталкивался огромного роста мужчина, который молча занял место впереди. Обстоятельство это лишь на минуту отвлекло всеобщее внимание; скоро вновь все сосредоточились на стоящих в центре брамапутрах и опять начали раздаваться: «пятачок», «три рубля», «целковый». «Пятнадцать копеек!» - внезапно закричал громкий высокий голос, как бы новорожденного ребенка. Все обернулись, как один человек, как гром пушки загремел взрыв всеобщего хохота: это огромный человек надбавил цену. Сколько ни призывал аукционист к порядку, сколько ни стучал молотком, толпа не могла удержать истерического припадка, и куры остались за великаном.
По индивидуальности тембра голоса гончих очень разнообразны; некоторые сочны и полны какой-то особой прелести и привлекательности для знатоков и любителей; некоторые, наоборот, как-то сухи; одни редки, другие глухи; но, однако, и этими, так сказать, в отдельности недостаточными голосами, при некотором умении, можно пользоваться в охоте с большим эффектом. Оттенков в голосах гончих несметное количество и индивидуальность тембра этих голосов необыкновенна. Раз мне случилось быть на охоте с легавой вместе с учителем моих детей, неподалеку от принадлежащей мне мельнице. Скоро мы услыхали писклявый гон гончей собачонки, а по временам раздавались еще какие-то совершенно непонятные звуки, которые заинтересовали и меня и моего соохотника.
Долго мы никак не могли определить, что производит эти звуки, а, в конце концов, решили, что это скрипит колесо на мельнице или маслобойке, на чем и успокоились. (Это не анекдот). Но каково же было наше удивление, когда через полчаса к нам выходит из леса управляющий соседнего со мной имения и при нем оказываются две гончарки, из которых одна, по разъяснению его, и оказалась виновницею этого необыкновенного сильного скрипа, в чем впрочем, мы скоро и сами убедились, так как гончарки подняли около нас зайца и гончий феномен тут же, на наших глазах, показал свое искусство. Признаюсь, голос этой гончей был истинное чудо: собака вскрикивала, по временам только, необыкновенно громко, а остальное время гона бурчала что-то очень тихо себе под нос, и вероятно, к счастью зайцев, так как не будь этих перерывов, я уверен, ни одному бы не вынести под таким содомом и четверти круга. Вид этой гончей, однако, был очень приличный и, по словам управляющего, она происходила от каких-то очень известных кровей.
Обыкновенно гончая, если она только не охрипла, берет постоянно одну и ту же какую-нибудь ноту, а если голос ее не однотонный, то одни и те же какие-нибудь две-три ноты, сохраняя постоянно то же расположение их, тот же рисунок, что и дает возможность охотнику подбирать хор, составляя тоже правильные аккорды.
Голоса гончих разделяются на однотонные и многотонные; то есть, гончая способна брать одну только ноту или берет их несколько, при этом, как я уже говорил, почти постоянно сохраняя приблизительно один и тот же рисунок. Такие многотонные голоса я называю полузаливными голосами, хотя собственно заливом называется особый музыкальный эффект собачьего голоса, о котором я буду говорить ниже. Но дело в том, что заливаться обыкновенно имеют способность те гончие, которые имеют многотонный голос, хотя изредка бывает, что заливаются и однотонные голоса, но сравнительно это встречается редко, точно также, как редко случается, чтобы двойные голоса не имели способности заливаться.
Особенность полузаливных голосов заключается в том, что собаки берут не одну какую-нибудь ноту, а две, а иногда даже выходит, что как бы три, то есть берут основную ноту с краткой апподжиатурой-форшлагом 11 на полтона, целый тон и полтора тона, а при особенно замечательных голосах, и на два и на три с половиной тона выше основной ноты. Попадаются также экземпляры, берущие апподжиатуру, стоящую ниже основной ноты, но если в стае слишком много таких голосов, да еще с одной и той же основной нотой, то они не красят хора. Особенно красивыми и эффектными в стае я считаю такие полузаливные голоса, которые берут не краткую апподжиатуру, не форшлаг, а долгую апподжиатуру, причем обыкновенно она стоит на мажорную терцию или квинту выше (иногда, и очень часто, апподжиатура составляет октаву), с сильным ударением на ней, почему основная нота выходит гораздо слабее и даже короче апподжиатуры, так что получается какое-то икание: «та-у, та-у». Обыкновенно  такие голоса чаще всего попадаются между тенорами, но у меня рождается постоянно немало и таких басов.
Как-то осенью, года три тому назад, как только мы выходили на охоту, на гон постоянно являлся, неизвестно откуда, какой-то гончих, по внешнему виду весьма смахивающий на полубульдога, которого я и прозвал «Блумпудингом». «Блумпудинг» этот приставал к стае и, гоняя весьма недурно, и, несмотря на свои кривые короткие ноги, довольно парато, не отставая от моих собак, а главное - не только не портил хора, но, напротив, обладая совершенно необыкновенным по красоте полубаритоном с подобным «иканьем», способствовал даже общему эффекту. Должен сознаться, что я дорого бы дал, чтобы от моих собак родилась собачка с таким же голосом, или даже за собачку чужую, но с известным за несколько поколений происхождением.
Самым главным и могучим эффектом собачьего концерта является залив. Всякий охотник, который хаживал с хорошими гончими, услыхавши собаку с заливом, не затруднится сказать, что, мол, эта собачка имеет голос с заливом, но передать другому, никогда залива не слыхавшему, в чем он собственно заключается, а еще более дать заливу музыкальное и физиологическое объяснение, вещь далеко не легкая.
Желая относительно залива знать мнение одного известного охотника с гончими и надеясь даже услыхать от него какой-нибудь новый взгляд на этот музыкальный эффект собачьего хора, я обратился к этому охотнику с просьбой сообщить мне, что такое, по его наблюдениям, залив гончих в смысле физиологического явления. Зная, что охотник этот очень давно уже занимается гончими, пользуется реноме отличного и авторитетного охотника с ними, я естественно предполагал, что прелести и тонкости собачьего концерта ему не чужды, и считал его не только вполне способным вести разговор об этом предмете, но прямо ожидал услышать от него много новых и интересных для себя сведений и взглядов по этой части.
Признаюсь, я был вполне удивлен, поражен и сконфужен, когда авторитетный охотник, привыкший что ли, чтоб с ним разговаривали не на правах равной опытности товарища по страсти, а только просили, на правах ученика, разъяснений, изложений и поучений, начал со снисходительной улыбкой на устах, совершенно докторальным тоном, объяснять мне, что если, мол, взять гончую собаку покрепче за шиворот, да раза два-три хорошенько вытянуть ее арапником, то, в конце концов, и получится залив.
Конечно, мне, много лет имеющему порядочных гончих, с которыми я постоянно охочусь, выслушивать, как узнать, что собака с заливом, - особенной нужды не было, но я все-таки счел своим долгом сдержаться и, сохраняя приличие, выслушать поучение известного охотника до конца. Но, понятное дело, я вполне тут понял, что обратился со своим вопросом совсем не к тому, к кому следовало, и что авторитетность в охоте с гончими еще не ручательство в компетентности по музыкальной части этой охоты и что весьма опытный охотник не только может очень мало смыслить в вопросах собачьей музыки и залива, но даже и не подозревать возможности существования вопросов о них.
Чтобы получить понятие о внешнем проявлении залива гончих тому, кто никогда залива не слыхивал, действительно можно воспользоваться тем несколько примитивным способом, который предложил мне авторитетный охотник. Те беспорядочные и раздирающие душу вопли, которые издает собака при угощении арапником, в самом деле, до известной степени напоминают те звуки, которые издает и залившаяся гончая. Дать же заливу музыкальное и физиологическое объяснения, как я уже говорил, много мудренее, и первое - особенно для меня, так как, как мне ни совестно, а все-таки должен признаться, каждый раз, когда собаки начнут, как следует, заливаться, я делаюсь, словно сам не свой, и мне не до наблюдений. Хладнокровно выслушивать залив мне удавалось только, по большей части, издали.
Но, кажется, все-таки, я не очень много ошибусь, если скажу, что музыкально залив выражается так: гончая вдруг выкрикивает и затем вытянет октавою или двумя выше нормального своего диапазона нечто вроде продолжительного «ах», или «ай, ай, ай»; затем следует более или менее продолжительный перерыв- пауза, как будто гончей перехватило голос, после чего она берет, уже в нормальном своем диапазоне, свой обыкновенный, или только несколько измененный в чем-то рисунок.
 Это «ах» берется чрезвычайно высоко, так что выжловки в заливе добираются до трехчертных и, боюсь даже сказать, кажется, даже до четырехчетных нот.
В физиологическом отношении залив, по-видимому, происходит от сильнейшего прилива охотничьей страсти, является чисто нервным пароксизмом, обуславливаемым нервным судорожным сдавливанием голосового аппарата.
Основанием к такому объяснению служит то, что гончая обыкновенно заливается именно тогда, когда есть основания предполагать ее весьма взволнованной, когда она неожиданно натолкнется на зверя и поднимает его прямо с лежки, когда увидит его после продолжительного гона и розыска, одним словом, при гоне по зрячему, или когда, гоняя одного и того же зверя долгое время она, в конце концов, начинает чувствовать, что он близко, что он у нее на носу и нет-нет сейчас покажется.
Но есть, однако гончие, которые заливаются не только по временам, но гонят почти или все время с заливом. Такие гончие обыкновенно имеют залив несколько особенный, который некоторыми охотниками весьма характерно называется «заревом». Такие гончие перлы в стае и я могу сказать, что большинство моих гончих (это у меня целыми линиями) именно такого рода, хотя не могу не сознаться, что стая, состоящая почти исключительно из собак с заревом как она ни редкостна, все-таки не в моем вкусе.
Во Франции и Швейцарии есть породы гончих, в которых нечто вроде постоянного зарева есть общее свойство их голосов-это так называемые «chiens huricurs»12 или «chiens chanteurs»13. Залив этих собак совершенно особенный и действительно напоминает какое-то пение. Мне случалось близ Пиреней, в южной Франции слыхать небольшие стайки, собак в 6-8, таких «hurlcurs» (только из мелких разновидностей их-брикетов14), но не скажу, чтобы это пение произвело на меня очень хорошее впечатление.
У одного охотника, которого я знаю, была французская гончая, кажется, разновидности Артуа, которая имела такой именно голос. Она гоняла у него в небольшой стайке польских, очень порядочных собак, и он говорил мне (сам я никогда этой гончей не слыхал), что выходило очень красиво, хотя, впоследствии, однако принужден был выкинуть из стаи свою француженку, так как она не подходила к остальным собакам ногами. Такие постоянно заливающиеся голоса я называю чисто заливными голосами, в отличие от полузаливных голосов и голосов с «заливом».
Все виды голосов гончих могут быть с заливом, но чаще всего залив встречается у дискантов выжловок и у альтов. Многие даже думают, что басов с заливами не бывает, но, однако у меня, да и у многих других, почти все басы с заливами, и даже, наоборот, однотонные басы бывают сравнительно реже.
Чтобы гон стаи имел особенную красоту в музыкальном отношении необходимо стаю составить так, чтобы голоса находились в ней непременно в известной пропорции. Прежде всего, нужно, чтобы если уж какие-нибудь голоса и имели перевес в стае, то чтобы это, во всяком случае, были не басы и не альты, особенно последние. Хотя дисканты и сильнее слышны сами по себе, но не худо, если их будет несколько больше, чем других голосов (не в сложности, а в отдельности); затем по числу идут тенора и альты. Менее всего в большой стае должно быть басов. Так что, если взять стаю в 12 смычков, то, по-моему, дискантов в ней должно быть, например 8, альтов 5, теноров 6, басов также 5. Конечно, я говорю это только примерно и многое зависит и от вкуса, а главное, от силы самих голосов; если дисканты, например, очень сильны, то их можно убавить; если басы глухи, то их можно прибавить.
Немалое значение имеет здесь также и свойство голосов. Кроме того, не мешает комбинировать и высоту постоянной основной ноты голоса, и те голоса, которые составляют в небольшой стае диссонанс с остальными, прямо выкидывать или оставлять для другой стаи, а то, как и сбывать, если гончая эта не нужна как производительница (например, если есть несколько экземпляров той же крови), а сама по себе она хороша и может доставить удовольствие другому охотнику.
Необходимо также постоянно регулировать и число однотонных и полузаливных голосов. Когда гонит собака, имеющая полузаливной голос или заливной голос, то не знающий ни за что не поверит, что гонит всего одна гончая, а не несколько, потому, конечно, и  это должно быть принято во внимание. Неудобные диссонирующие форшлаги также приходится иногда вовсе исключать из стаи; особенно некрасивыми в стае являются голоса гончих, имеющих долгую апподжиатру, на один тон ниже основной ноты.
Кроме того, нужно иметь в виду, что в стае, как это ни покажется некоторым странно, положительно необходимо имеет несколько однотонных, очень высоких и очень интенсивных дискантов выжловок с большой длительностью ноты и один-два однотонных низких баса. Очень недурно при этом, если один из очень низких басов будет несколько глуховат и редкоскал: он мерно гаркает, как из бочки, и как бы заменяет в стае оркестровый барабан.
Стая из одних или из слишком большого количества чисто заливных голосов, по-моему, как я уже говорил, также некрасива: залив должен появляться в гоне только по временам, так сказать, в патетических моментах гона, и обдавать слушателя, как жаром; если же в стае слишком много собак, которые заливаются постоянно, то залив собак, заливающихся только по временам, совершенно не выдается, эффект его пропадает, к самому заливу охотник прислушивается, и гон начинает ему казаться однообразным. Я указывал уже на то, что одною из особенностей голосов гончих является постоянство тона, отсутствие или незначительность регистра (несколько только ступеней) и обыкновенно, постоянство рисунка; это-то однообразие и должно разнообразиться внезапным заливом стаи.
Подбор стаи по голосам не только увеличивает красоту хора, но и его силу; заливные и полузаливные голоса дают составные ноты трезвучия, что при консонирующем15 подборе, как известно из физики (акустики), дает более сильные звуки, почему и небольшая подобранная стая, по силе и звучности гона, может перещеголять большую неподобранную. Гон моей сравнительно небольшой стаи (от8 до 15смычков) в одном очень крупном лесу, находящемся неподалеку от моего дома и отстоящем на 7-8 верст от железнодорожной станции, при отсутствии неблагоприятного ветра, благодаря отчасти силе и качеству голосов моих гончих, а главным образом, некоторому подбору их слышен, а при прямо благоприятном ветре, и совершенно отчетливо даже слышен на этой железнодорожной станции.
Иногда совершенно своеобразные эффекты для собачьего концерта создаются условиями местности, обуславливающими или особый резонанс или эхо. Часто, например, в лесах, расположенных по берегам извилистых текущих в больших и глубоких оврагах речек, вследствие эха кажется, что гонит не одна стая, а две которые как бы перекликаются между собою, что необыкновенно красиво. Около меня есть одно подобное местечко.
Есть еще конечно и масса других весьма разнообразных эффектов. Мне раз случилось гонять в том крупном лесу, о котором я только что говорил. Среди этого леса идет глубокий овраг весь заваленный буреломником. Гончие вели по дну оврага, подвигаясь ко мне, и благодаря быстро приближающимся звукам и эффектам резонанса в овраге получился такой грандиозный по своей красоте повышающийся и в тоже время усиливающийся хроматический16  хор напоминающий какую-то надвигающуюся бурю, что у меня забегали мурашки по спине, а волосы на голове, поднявшись, что называется дыбом сдвинули легкую летнюю фуражку.
Хотя некоторые музыканты и обижаются, когда говорят о гоне стаи, рассматривая его с музыкальной точки зрения, но, однако далеко не все. Очень многих великих композиторов гон хороших гончих глубоко потрясал и многие из них старались изобразить его в музыкальных произведениях, как для целого оркестра, так и для отдельных инструментов но, несмотря на то, что гон стаи и имеет свою музыкальную сторону и представляется особой собачьей музыкой имеющей свои особые музыкальные прелести, однако схватить эти прелести и положить их удачно на ноты, по крайней мере, по-моему, мнению до сих пор никому не удавалось; изображение охоты сводится к усиленному, правда, часто очень красивому употреблению хроматических ходов к подражанию охотничьему рогу, топоту лошадей и собак, но представления охоты в слушателе все-таки не вызывает. Знаменитый  скрипач и композитор Вьетан17 в своей охоте написанной  для одной скрипки, без всякого аккомпанемента попытался изобразить даже тявканье отдельных собак одним инструментом. Несомненно, это очень красивое скрипичное соло, которое лично я очень люблю, но не знаю, насколько оно напоминает охоту с гончими.
                                                                           «Охотничья газета» № № 49-50  
.