По   поводу   заметокъ

     А. Ф. Дани­лова,   А. 0. Эмке  и   Д. С-ма.

Всев. Мамонтовъ.

1912 г.                                                                                               (архив Берлянского)

Съ болышим наслаждениемъ и гро­мадным интересомъ читалъ я въ жур­нале „Семья Охотниковъ"' (№№ 12 и 15 за 1910 г. и №№ 3, 8 и 11 за 1911 г.) статьи и заметки Ал. Ф. Данилова, Ал. Ос. Эмке и Д. С-ма, въ которыхъ ува­жаемые авторы высказываютъ свое, цен­ное для каждаго охотника и любителя, мнение о современныхъ гончихъ. По кап­ризу судьбы, въ каждой шъ вышеперечисленныхъ статей,упоминается выжлецъ нашей стаи „Вопило". Съ легкой руки А. Ф Данилова, обозвавшаго нашихъ гончихъ „безпородными собаками, не­возможной помесью глебовскихъ, адлер-берговскихъ, панчулидзевскихъ и неизвестныхъ", все вышепоименованные ав­торы единодушно окрестили нашего „Вопилу" безпороднымъ. Не могу оста­вить безъ ответа такого несправедли­ваго оскорбления, нанесеннаго нашей стае, и вотъ решаюсь выступить съ за­поздалой защитой ея чести.

Восемь осеней сряду отъездилъ я съ большой    по    нынешнимъ    временамъ стаей и за это   время   взяли мы нашей съезжей охотой 137 волковъ, изъ коихъ 43 было принято изъ подъ гончихъ. Пер­вую осень ездили мы со стаей Ив. Ф. Ма­монтова,   приведенной имъ изъ Пензен­ской губернии и состоявшей исключитель­но    изъ    чистопородныхъ    костромичей панчулидзевскихъ кровей, смею думать, хорошо  известныхъ всем   охотникамъ на Руси.   Въ следующемъ  году мы со­шлись   съ   К.  В.   Сумароковымъ,   этой осенью переселившимся в наше сосед­ство, и стали  держать съ нимъ  совместно одну общую   стаю, сваленную  изъ стай И. Ф. Мамонтова, К, В. Сумарокова и купленной въ этомъ   же  году  целикомъ,   стаи   графа. Н. Ал. Адлерберга,   Съ той  поры,  хотя волею судебъ мы и разошлись съ К. В. Сумароковымъ и держимъ теперь  общую стаю  съ  братьями Иос. Н. и Вс. Ив. Шатиловыми, ядро на­шей стаи осталось прежнее и мы ведемъ две  самостоятельныя породы—костроми­чей и англо-русскихъ, при чемъ съ особеннымъ вниманиемъ наблюдаемъ за чи­стотой крови нашихъ питомцевъ. Выше упомянутый „Вопило" происходить  отъ „Бубна"    и    „Скрипки",     чернопегихъ англо-русских гончихъ, попавшихъ къ намъ въ статье гр. Адлерберга и съ пер­вой же осени зарекомендовавшихъ себя исключительной злобой и жадностью къ волку: въ нихъ обоихъ, несомненно, текла кровь глебовскихъ гонцовъ, отличительныя достоинства которой они и передали всему своему потомству. Действительно, Н. П. Кишенский, будучи судьей на одной изъ выставокъ Московскаго Обще­ства охоты, отказался даже подвергнуть экспертизе выставленнаго мной перво-осенняго „Вопилу", какъ собаку, не име­ющую ничего общаго съ гончей. Долженъ признаться, что я тогда былъ очень огорченъ и озадаченъ такимъ суровымъ решениемъ уважаемаго Н. П. и только въ этомъ году получилъ легкую компенсацию, когда выставленные мной на выставку того же Московскаго Общества Охоты „Органъ" и „Добывай" оба (пер­вый изъ стаи гр. Адлерберга, а второй, рожденный у насъ отъ сестры „Вопилы" „Вопишки") получили по малой сереб­ряной медали.

Подтверждение врожденной злобы у глебовскихъ гончихъ я имелъ не далее прошлой осени. Летомъ 1910-го года мой хороший приятель и товарищъ по полеваниямъ Ал. Ал. Барановъ подарилъ мне годовалую выжловку „Тревожку", англо-русскую серо-пегую гончую Глебовскихъ кровей: „Тревожка", до поступле­ния къ намъ, въ стае не ходила, стайной гоньбы не знала и попала прямо на осеннюю работу, такъ какъ наша стая въ это лето нагонки не имела.

12-го октября прошлаго года брали мы около Хомутова въ нашемъ Новосильскомъ уезде Ботвинский лесъ, островъ очень разлапистый, съ массой отрожковъ и ножекъ, для стайной гоньбы крайне неудобный, но биткомъ набитый лиси­цами. И вотъ, пока вся стая дружно свалилась по матерой лисице, эта самая „Тревожка" одна одинешенька выстави­ла на меня въ чистое поле матерейшаго волка, котораго, къ слову сказать, я съ блескомъ прогладилъ своими двумя сворами... Положимъ до этого мы взяли съ нашей стаей три выводка и „Тревож­ка" могла получить хотя бы поверхно­стное знакомство съ волками, но почему же, въ такомъ случае, такое знакомство не повлияло на „Журилку" и „Тестя" А. Ф. Данилова, проработавшихъ въ на­шей стае целую осень?

Долженъ сказать по справедливости, что и костромичи наши также обладаютъ недюжинной злобой и жадностью къ волку.

     Въ конце октября 1909-го года мы брали выводокъ въ Ломцахъ нашего уезда: выводокъ летомъ былъ разбить местными ружейниками и пришлось его искать по несколькимъ рядомъ лежащимъ островкамъ, беря ихъ сряду одинъ за другимъ, пользуясь сильнымъ и резкимъ ветромъ. Изъ одного такого маленькаго лесочка на глазахъ у всехь борзятииковъ костромской выжлецъ „Строчило" вывелъ прибылого волка и провелъ его чистымъ полемъ за две версты въ соседний верхъ, где тотъ и былъ соструненъ изъ-подъ гончихъ. Стоя далеко отъ нихъ, за ветромъ, я былъ уверенъ, увидавъ эту картину, что ма­терый волкъ съ молодымъ шумовые уносятъ ноги отъ неожиданнаго нападения стаи... А сколько всего волковъ было сострунено изъ подъ этого „Строчилы" и его детей багряныхъ „Помчилы" и „Забавляя".

Конечно, можеть быть, злоба нашихъ костромичей развивается изъ году въ годъ и изъ поколения въ поколение по­стоянной работой по красному, но все же, говоря словами А. Ф. Данилова,   „чего у гончей нетъ въ крови, того не привьешь никакими натравливаниями". Соглашаясь вполне съ этими словами А. Ф., не могу не удивляться следующимъ его словамъ во второй его статье „Такъ пазываемыя кровныя костромския гончия, идеалъ красоты гончей собаки, негодны никуда, ни какъ работники, ни какъ материалъ для улучшения другихъ породъ".

Очевидно, А. Ф., проездивъ съ нами целую осень, просто прогляделъ работу нашихъ костромичей, решивъ заранее, что они „безпородная помесь" и недо­стойны внимания, или же онъ считаетъ кровными костромичами исключительно питомцевъ Н. П. Кишенскаго. Но почему же тогда представители нашихъ костромскихъ гончихъ, „Брыга" и „Звонишка", получили на выставке Московскаго Об­щества Охоты отъ судьи Н. П. Кишен­скаго большую серебряную медаль въ смычке и отдельно „Ерыга" большую серебряную медаль, а „Звонишка" малую? Въ заключение не могу не поддержать глубоко уважаемаго А. О. Эмке въ томъ, что гончая изъ питомника Н. II. Кишенскаго „въ полевомъ отношении никуда* негодны". Убедился я въ этомъ, какъ и А. Ф. Даниловъ, своими глазами и уша­ми, во первыхъ на работе все техъ же „Журилки" и „Тестя, а кроме того у насъ въ стае две осени ходила выжлов­ка, подаренная мне для обновления кро­ви А. Ф. Даниловымъ, рожденная у него отъ гонцовъ, купленныхъ непосред­ственно у Н. П. Кишенскаго. Выяжловка попала къ намъ въ стаю щенкомъ и вос­питывалась за однимъ корытомъ съ на­шей молодежью; по работе же, ногамъ и жадности къ красному зверю она ока­залась настолько ниже сверстниковъ, что пришлось сбыть ее после двухъ осе­ней испытания.

Всеволод  Мамонтовъ.